Центральная Азия

Центральная Азия может стать такой же горячей точкой, как Ближний Восток, поскольку в ней пересекаются интересы многих держав, в том числе России, Китая и США. По мнению аналитиков, избыточное внимание со стороны больших государств ведет к росту дестабилизирующих факторов. И прежде всего это проявляется во внутренней нестабильности в странах региона. Рост напряженности в Центральной Азии не может не беспокоить и нас. О возможном сценарии развития событий мы побеседовали с директором Института азиатских исследований Султаном Акимбековым.

– Султан Магрупович, какова, на ваш взгляд, ближайшая перспектива развития региона?

– Центральная Азия сегодня является своего рода нервной точкой геополитики. Потому что, наверное, нет другого такого региона в мире, где сошлись бы интересы стольких стран. И он может быть даже более важен, чем Ближний Восток. Соперничество между США и Китаем, противоречия между США и Россией если не основа содержания, то один из главных моментов мировой геополитики. Очень важно, кто тут будет иметь преимущество и влияние. Россия и Китай не хотят, чтобы здесь присутствовал кто-то еще. А тот, кого они имеют в виду, не думает оставлять своих притязаний. Здесь нужно понимать, для чего. Для США важно, чтобы страны региона имели альтернативу российскому и китайскому варианту ориентации, что даст им возможность проводить свою политику.

Сегодня мы уже видим, что и Узбекистан, и Туркменистан меняют свои внешнеполитические векторы. В то же время нет оснований полагать, что у России и Китая одинаковая позиция по региону. Между ними тоже серьезные противоречия, что наглядно проявилось в этом году, например, в вопросе по расширению ШОС. Россия настаивала на включении в эту организацию Ирана, а Китай был против. Так что здесь целый комплекс проблем, поскольку идет борьба за глобальное влияние. Можно прямо сказать: главный вопрос как раз в том, какие проекты, кто и каким образом будет реализовывать. Смысл этой борьбы прост: Россия против того, чтобы из региона открывались транспортные коридоры, позволяющие миновать ее территорию. Поэтому она препятствует любым транспортным проектам, реализующимся через Кавказ, Каспий, Афганистан. Китай по этому вопросу занимает сдержанную позицию. А США и Европа поддерживают все проекты, которые открывают регион для них.

– А какова наша позиция?

– Наша задача – не ввязываться в эту борьбу и сохранить возможность маневра. Хотя многие говорят, что у нас для него уже нет пространства, нужно определяться. Но это еще хуже. Потому что, если мы определимся и займем чью-то сторону, то из субъекта международной политики превратимся в объект. На нас будут оказывать давление со стороны, на нашей территории будет происходить борьба подобно той, что сегодня идет в Кыргызстане. Если говорить о возможном исходе этой борьбы, то его сегодня предсказать никто не может.

Так что однозначно сказать, что будет через 10–20 лет, сложно. Ясно одно – исход будет зависеть от развития нескольких ключевых моментов. Один момент, который хотелось бы отметить: нужно понимать, что у России и Китая тоже разные интересы в Центральной Азии. Если вернуться к вопросу о векторе развития, то хорошо видно, что Китай фактически создал альтернативу российскому направлению транспортировки грузов за последние пять лет.

Причем мы здесь играем несколько вторичную роль, что для нас не так характерно. Это больше присуще Туркменистану и Узбекистану, которые получили альтернативный путь транспортировки своего газа в первую очередь. Это определенным образом влияет и на их внешнеполитическую ориентацию. Если бы не было этой возможности, ситуация могла быть такой, как 8–10 лет назад, когда газ шел только через территорию России, так как все зависело от позиции Москвы. От этого отталкивалась внешняя политика и Туркменистана, и Узбекистана. А сегодня Узбекистан вышел из ОДКБ, совершив в очередной раз разворот на 180 градусов в сторону США.

Если говорить о перспективах этих отношений, то они зависят от нескольких обстоятельств. Первое – вопрос 2014 года по Афганистану, второе – будет ли война с Ираном, третье – чем закончится борьба интересов в Кыргызстане, Таджикистане и Узбекистане. Она еще продолжается, и эти страны стали полем, на котором выясняют отношения большие державы.

В этом контексте стоит рассмотреть последние события, при которых и Россия, и США собираются выделить деньги, в том числе и Кыргызстану, и Туркменистану. Проект транзита американского оружия через регион предполагает, что какая-то его часть останется, причем в немалом количестве. Об этом говорят сами американцы. И тут же мы видим, что Россия собирается предоставить оружие Кыргызстану и Таджикистану, одному на миллиард, другому на 200 млн. Трудно отделаться от ощущения, что все это взаимо­связано. А страны региона этим пользуются. Условно говоря, участвуют в торге, чтобы получить выгоду от этой геополитической борьбы. Но стоит ли осуждать их за это? Раз создались такие условия, то почему нет?

– Реально ли при существующем положении дел остаться нейтральными?

– Вопрос нейтралитета заключается в том, чтобы иметь хорошие отношения со всеми. Ключевой принцип нейтральности для Казахстана должен быть в том, чтобы не играть с одним против другого. Да, это сложно и требует огромных усилий. Но это гораздо более выгодно, чем ориентация на одну из сторон, которая в конечном итоге автоматически введет вас в состояние конфронтации с двумя другими.

– Стоит ли рассматривать выход Узбекистана из ОДКБ как откровенный реверанс в сторону США?

– Узбеки за последние 20 лет раза четыре меняли свой внешнеполитический вектор в сторону США и обратно, последний раз в 2005 году. Это всегда было частью их политики. Вообще в геополитике нельзя говорить, что кто-то плохой, а кто-то хороший. Для страны, ведущей многовекторную политику, гораздо лучше рассматривать ситуацию с нейтральной точки зрения. Есть взгляд России, но можно на все смотреть и под другим углом.

Для нас очевидно, что мы не должны исходить исключительно из российской точки зрения. Я думаю, мы должны исходить из казахстанской точки зрения. А интересы Казахстана в том, чтобы остаться в стороне от конфликтов, которые нас не касаются. Если мы говорим, что регион стратегически важен, что в нем идет борьба интересов, то наша субъективная цель – сохранить в этой заварухе позицию буфера.

– Но узбекский ход нам ведь тоже не сулит ничего хорошего?

– В данной ситуации у нас с Россией интерес общий. Выход Узбекистана из ОДКБ нам невыгоден. Консолидированная позиция по вопросам безопасности предпочтительнее. Но Россия ведь не оказывает давление на Узбекистан, хотя и пытается его вернуть. Последнее заявление Бордюжи говорит о том, что ОДКБ всегда ждет Узбекистан.

– Узбеки могут на этом спекулировать – опять вернуться и опять выйти. Почему им это позволяют?

– Потому что Узбекистан – ключевой элемент конфигурации той безопасности, которую мы сегодня имеем. Вопрос по 2014 году остается открытым. Мы не знаем, будут американцы выходить из Афганистана или нет. Скорее всего, не будут. А от этого зависит решение вопроса по "Манасу". И здесь все неясно. Кыргызская элита ведь тоже торгуется и примет решение, которое ей будет выгодно. Сейчас все зависит от того, как будут развиваться события вокруг Афганистана и Ирана.

– Возможен ли вариант переноса американской военной базы из "Манаса" куда-нибудь под Ташкент?

– Это тоже открытый вопрос. С одной стороны, в Узбекистане есть закон, запрещающий размещение иностранных военных баз на своей территории. Но это ведь можно подать под другим соусом, тем более что в Термезе уже стоит немецкая военная база. С другой стороны, Узбекистан неоднократно изъявлял желание разместить у себя выводимое из Афганистана американское оружие.

– По мнению российских политологов, в условиях незавершенного государствообразования в странах Центральной Азии возможны столкновения, которые могут проходить в кровавой и жесткой борьбе.

– Наши российские коллеги всегда были склонны к апокалиптическим сценариям. Процесс, естественно, не завершен, мы понимаем, что границы были искусственными и существует много проблем в разделенной между тремя государствами Ферганской долине. С этим никто не спорит. Но вопрос здесь в другом: насколько реально возникновение межнациональных или межгосударственных конфликтов в регионе. Их вероятность, конечно же, полностью исключать нельзя. Но на данный момент условий для этого нет.

Что имеют в виду российские политологи? Конфликт между Узбекистаном и Таджикистаном из-за "Рогуна"? Но он невозможен. Потому что, во-первых, Таджикистан является членом многих международных организаций. Во-вторых, Узбекистан занят своими экономическими проблемами. В конце концов, в Таджикистане находится 201-я российская дивизия. Нет оснований для начала большой войны, просто сейчас идет конкурентная борьба между Ташкентом и Душанбе за преимущество позиции. Например, узбеки с таджиками уже долго выясняют отношения по воде и по "Рогуну". Но Узбекистан не может оказать влияние ни на Таджикистан, ни на Кыргызстан, хотя теоретически у него такая возможность есть. Ему достаточно просто не пропустить оборудование для этих станций через свою территорию. Практически же это сделать невозможно, потому что "Рогун" и "Камбарата" – российские проекты. А с Россией Узбекистан ссориться не будет, он все-таки зависим от нее, в частности, по гастарбайтерам, по транспортировке грузов.

И тут возникает тупиковый момент. Предполагается, что таджики, после того как построят "Рогун", будут продавать электричество Афганистану. Но узбеки уже продают его туда. Узбекистан давно принимает участие в реализации разных проектов на территории Афганистана. Кабул, к примеру, живет на узбекском электричестве. Поэтому можно говорить о конкуренции, а не о какой-то масштабной войне.

– Россияне, скорее всего, имеют в виду возможность повторения сценария "арабской весны". Ведь перманентная дестабилизация обстановки в регионе все же имеет место.

– Возможно, никто этого не исключает.

– Некоторые аналитики выражают мнение, что американцы делают ставку на 2014 год в плане смены власти в Узбекистане. Возможно ли в таком случае появление на политической арене узбекского Саакашвили?

– Возможно все, идет борьба за Узбекистан. И в нем есть свои элитные группы, конкурирующие между собой. У каждой стороны есть свои карты. Исходя из того, что Узбекистан сегодня ориентируется на США, а не на Россию, можно предположить, что тот, кто придет на смену Каримову, скорее всего, будет продолжать его курс. Но ведь есть другая часть элиты, которая может придерживаться другой точки зрения.

Не исключен и вариант "арабской весны". Но мне кажется, что это маловероятно. Скорее всего, власть будет передана в кулуарной форме. И та линия, которую мы сегодня наблюдаем, сохранится. Что касается варианта Саакашвили, то для его появления в Узбекистане нужно, чтобы многие представители узбекской элиты учились в США. И из этой среды, возможно, он и возник бы. Но на самом деле на Западе очень мало узбекских студентов. Поэтому, теоретически, узбекский Саакашвили пока появиться не может. Скорее всего, политика Каримова, который сегодня смотрит за океан, но не забывает про Россию и Казахстан, то есть более умеренная и предсказуемая, будет продолжена.

– Как себя ведет на фоне всего происходящего Туркменистан?

– Он придерживается очень простой позиции. Ему нужно продавать свой газ. Через Россию он это делать не может с 2009 года, после известного инцидента, когда взорвался трубопровод. Версии разные, но суть не в них. России в тот момент было невыгодно покупать туркменский газ. И если вспомнить 90-е, то почему Туркменистан никогда не препятствовал усилиям, направленным на юг, и даже поддерживал "Талибан"? Потому что эти проекты основывались на одной идее: построить трансафганский газопровод в Пакистан. Туркменистану не важно, на кого ориентироваться и кому продавать свой газ. Так как через Россию он это делать не может, то ищет другие пути. Где найдет, там и дружеские отношения. Сейчас он продает газ и в Россию (10 млрд кубов), и в Китай (20 млрд), дружит и с теми, и с другими. Но при этом держит в уме трансафганский газопровод – идею, поддерживаемую американцами.

– Ситуация в Кыргызстане тоже неоднозначна. И, по существующему мнению, ею могут воспользоваться внешние силы. Какова, на ваш взгляд, сегодняшняя картина в этой стране?

– В первой кыргызской революции подозревали США, поскольку президент Бакиев занимал проамериканские позиции. А во второй – уже Россию. На самом деле борьба между американцами и россиянами там продолжается. И кыргызская элита использует ее в своих целях. Это банальный торг. Сколько раз они обещали, что выведут американскую базу из "Манаса"? Когда наступит 2014 год и нужно будет принимать решение, как вы думаете, что будут делать братья-кыргызы? Опять будут торговаться.

За прошлый год Кыргызстан получил от американцев по разным проектам 218 млн долларов. Россия должна будет дать если не больше, то не меньше. Я не думаю, что она готова это сделать, даже если иметь в виду последние разговоры о выдаче оружия на миллиард долларов. Это ведь оружие, а не деньги. А доллары от "Манаса" живые и идут конкретно в бюджет. Так что кыргызская элита будет торговаться до последнего. Это и есть проблема страны, на территории которой великие державы выясняют отношения. Такой судьбы для Казахстана я не хотел бы.

материал: Айдар Ермеков, Алматы
10 декабря 2012

Источник - Московский комсомолец-Казахстан