| Главная » Статьи » Современный Казахстан » Казахстанцы в миссиях за рубежом (с 1991 года) |
Предельно горный Бадахшан. Опыт практического исследования (часть третья)
| 40. Колонна и РБГ встретились у Пшихарвского моста около полудня. Вместе с казахами приехали в колонне зам. нач. по вооружению подполковник Геннадий Тихонов, зам. по тылу майор Борис Лисовенков, другие офицеры. Здесь, у входа в Пшихарвское ущелье, тоже должен был выставляться пост. Не в этот день, позже. Но следовало осмотреть участок, выбрать место для поста, прикинуть возможности обеспечения. И колонна задержалась почти на час. В 12.50 мимо растянутой по дороге колонны прошел в сторону Даштака гражданский уазик медицинской службы. Он отошел уже метров на 200 от колонны, когда по нему с афганской стороны был произведен выстрел из гранатомета. И тут же пошел второй выстрел - в ядро колонны. Третий выстрел, четвертый... Стреляли из безоткаток, РПГ, АГС, стреляли снайперы. Четвертым выстрелом накрыло "кашээмку". Люди прыгали с машин, не знали, куда деваться, не могли понять, откуда бьет противник. Казахские ребята - молодые, неопытные, сплошь 1975 г. рождения, служившие в Казахстане во внутренних войсках и только полторы недели назад приехавшие в Таджикистан, - не имели опыта боевых действий, прыгали с машин и тут же падали, укрываясь за ними. Противник бил по машинам из тяжелого оружия, машины вспыхивали, взрывались, и рядом с ними гибли неопытные бойцы. Российские пограничники оказались опытней, сразу рассредоточились подальше от машин, начали подниматься в горы, чтобы оттуда обеспечить огнем ответный удар. В машинах рвались снаряды. Майор Лисовенков дал команду занимать позиции как можно выше и дальше от машин. Майор Юрий Лобачев, командир Казахстанского батальона, увидев, что расчет АГС-17 от неожиданности растерялся, снял АГС с "бэтээра" и начал подавлять огневые точки бандитов. Наводчик ЗУ-23 младший сержант Хабибулло Нозимов в первые минуты боя успел сделать два выстрела из зенитки (она была в походном положении), наклонился, чтобы сменить коробку, и был убит снайпером прямым попаданием в сердце. От пули снайпера погиб (был ранен в живот и к вечеру скончался) наводчик с "бэтээра" рядовой Касымов. Подполковник Тихонов, заменив на "бэтээре" оператора-наводчика, по целеуказанию прапорщика Сергея Казанцева, первой же очередью из КПВТ буквально вдавил в камни вражеского снайпера, который в течение нескольких минут вел прицельный огонь из, казалось бы, надежного укрытия. Снайперов у противника было много, и стреляли они по известной бандитской тактике: сначала по ногам, чтобы человек упал на открытом месте, а когда к раненому бросаются на выручку товарищи - этих уже в голову. Но больше всего погибло людей - у машин. Казахские ребята сидели в трех машинах - Зил-131 и два Зил-130. Все три машины были без тентов, все три подверглись массированному обстрелу, все три сгорели. Сгорела и КШМ, лишив пограничников связи. Был поврежден разрывом снаряда ГАЗ-66. Пробит двигатель у БМП. Под огнем противника выводили технику из-под обстрела водители "бэтээров" - рядовые Сергей Волков, Марат Садыков, Валерий Мешков. Подъехал с фланга командир и тоже включился в бой. Включился в бой и подполковник Анчуткин, и опять получил контузию. Был ранен в ноги майор Торощин... Бой продолжался 5 часов. Пограничники потеряли убитыми 21 человека, 50 человек были ранены. 41. Уже темнело, когда удалось подавить основные огневые точки противника. Быстро разгрузили одну из сохранившихся машин (она была с продуктами, и в кильку томатную бандиты не стреляли), раненым оказали первую помощь, подготовили для отправки в отряд. За руль ГАЗ-66 сел гражданский водитель Анваршо Шириншоев, его Зил сгорел, сам он отсиделся под мостом и теперь повез раненых. По пути встретился КамАЗ и два уазика с медиками - ехали к месту боя. В 20 часов на ПМП отряда к Марине Лядовой поступила первая партия раненых, в 22 часа - вторая, 3-я машина пришла в 3 часа ночи, с погибшими. Характер ранений был очень тяжелый: множественные открытые переломы, минно-взрывные травмы, осколочные ранения, пулевые, пять человек сожжены заживо, у многих оторваны руки, ноги, пробиты головы, разорваны внутренние органы. Бригада медиков работала без перерывов. Марина сама принимала раненых, проводила первичный осмотр, отправляла - кого в операционную, кого в поселковую больницу, кого под капельницу, сама извлекала осколки, накладывала шины, делала обезболивающие уколы. В 4.30 утра из Калай-Хумба вышел резерв под командованием начальника огневой подготовки отряда майора Олега Рузаева. По дороге к Пшихарву их обстреляли с афганской стороны. Пограничники приняли бой. По-прежнему стояла нелетная погода, авиация не могла прийти на помощь и прикрытие. Продвижение по дороге затруднялось засадами боевиков и огневыми налетами с афганской стороны. Начальник отряда с группой пограничников оставался на входе в Пшихарвское ущелье, не имея возможности выдвинуться оттуда и вывезти подлежащую ремонту технику. Выход из ущелья блокировался огнем боевиков из Афганистана. В отряде Марина Лядова сама занималась убитыми. Их сложили возле санчасти, в небольшой пристройке, еще без крыши, слева от основного здания. Собственно, пристройки и само здание (старый барак) только недавно стали санчастью. С осени она пыталась убедить командование в необходимости нового ПМП для отряда. Ничего не добившись, взялась за дело сама. Нашла рабочих в поселке, на свои деньги покупала стройматериалы, меняла личное обмундирование на краску, контролировала ход работ, своими руками примеряла каждую рейку. - И на кой ляд этой Лядовой новая санчасть? - удивлялись все. - Есть же положенный медблок на 5 коек. Коек понадобилось много больше. Солдаты боялись приблизиться к погибшим, многих невозможно было опознать, и Лядова, надев противогаз и перчатки, сама разбиралась в трупах, выясняла у казахов, кто есть кто, укладывала останки в целлофановые пакеты, нумеровала, бирковала, оформляла документы, при этом еще контролировала состояние раненых, проводила процедуры, выхаживала тяжелых... Барана, которого она купила накануне к праздничному ужину, ночью сперли. 42. 8 апреля начался бой на Язгулеме, продолжавшийся трое суток. В Язгулемском ущелье осело на зиму много пришлых боевиков, да и свои никогда спокойствием не отличались. Сам кишлак Язгулем находится в глубине ущелья, километрах в 7-8 от устья. Там, где речка выходит из ущелья и впадает в Пяндж, - большое равнинное плато, покрытое вековой пылью, на которой ничто не способно расти, совершенно голое место, окруженное высокими горами. С давних времен здесь стоит длинный глинобитный сарай и крошечный домик, тоже из глины. 21 марта пограничники-десантники душанбинской ДШМГ выбили отсюда без боя язгулемских боевиков, решивших выставить тут пост, чтобы контролировать вход в ущелье и дорогу вдоль Пянджа, а также переправы из Афганистана, на сопредельной стороне тут небольшой кишлак и тропы в наводненную боевиками зону. Боевиков вышибли, отняли у них оружие, было решено выставить тут пограничный пост "Дашти-Язгулем". Потом зам. нач. ОВО подполковник Горбатенко вернул оружие боевикам, которые расценивали нанесенную обиду как вмешательство во внутренние дела Бадахшана. Оружие им вернули, но обиды так просто не забываются; к тому же, в соответствии с планами оппозиции, пора было начинать активизировать действия по всему Бадахшану, тем более в зоне, в которой они давно чувствовали себя хозяевами. Место это находится между 1-й (бывшей 7-й) и 2-й заставами Хорогского отряда, до обеих застав далеко, и необходимость в выставлении здесь поста назрела давно. 5 апреля старшим на ВПП "Дашти-Язгулем" пришел зам. начальника отряда подполковник Игорь Комаров, сменивший здесь Горбатенко. Пост только начинал обустраиваться, еще не были вырыты траншеи, блиндажи, не подготовлены позиции, 170 пограничников (50 из них - десантники) были как на ладони у "духов", сидевших в горах вокруг этого предельно открытого места. 8 апреля "духи" начали боевые действия в целью уничтожения поста. В нападении участвовало порядка 250 боевиков с двух укрепленных и подготовленных позиций на высотах Таджикистана и неизвестное количество с позиций на горе за Пянджем, в Афганистане. В 16.00 они начали обстрел. Из Афганистана работали по пограничникам 6 минометов, 2 безоткатки, ДШК, УРы (направляющие для запуска "эрэсов"). С этой стороны у боевиков работали два СПГ, два АГС, минометы, КПВТ и множество УРов. 5 часов беспрерывно продолжался обстрел пограничников из 3-х точек. Потом затихло до полуночи. В 12 ночи "духи" пошли в атаку. Шли в открытую, с криками "Аллах акбар!" Их отбивали, они опять шли. За ночь пограничники отразили три массированные атаки боевиков. Героически сражались десантники. На пинках приходилось Комарову поднимать в бой местный контингент. Только убедившись, что другого выхода нет, иначе не спасешься, солдаты-таджики втянулись в бой и начали вести прицельный огонь. Атаки боевиков перемежались артобстрелами: обстрел, атака, обстрел, атака... С 7 утра 9-го апреля они опять обрушили на плато огонь из всех имеющихся у них видов оружия. Комаров на гражданской машине отправил в отряд раненых. 4 человека было убито. Впоследствии погибло еще двое. Погода была по-прежнему нелетная. Помощь могла прийти только по дороге. И боевики других групп (не участвовавших в нападении на пост) к обеду 9-го обрушили взрывами скалы по обеим направлениям от Язгулема, разрушили дорогу и заминировали завалы, чтобы не могла пройти техника пограничников. Выше по течению, в направлении Хорога, перекрытую дорогу контролировали в районе кишлака Калот группы Холбаша (командир рушанской группировки), Ахмеда (один из основных идеологов "повстанческого движения" в этой зоне) и Пира (просто наркоман и бандитствующий "повстанец"). Ниже по течению выставили засады на разрушенной дороге боевики кишлака Хихик. Сам Хихик - кишлак крошечный, но он расположен в очень удобном месте на дороге между Ванчем и Язгулемом (ближе к Ванчской долине) и уже несколько лет является крупнейшей базой боевиков. Отсюда очень удобный выход в Афганистан, где они кормятся в кишлаках Манзиль, Джамарджи-Боло, Биникамар, др., откуда подтаскивают боеприпасы для всей Ванчско-Язгулемской зоны и пополняют ряды сражающихся групп живой силой из Афганистана. Причем боевики здесь холеные. Это действительно база. Здесь не увидишь анархии. Здесь опытные, вышколенные, строго дисциплинированные и хорошо вооруженные исламисты, прошедшие специальную подготовку в Афганистане и готовые за веру пойти на что угодно, фактически смертники. В те дни их насчитывалось в Хихике около сотни человек, в нападении на пост они не участвовали, считая, что там легко справятся своими силами сводные группы боевиков под общим руководством Зайнитдина. 43. После бесконечного - в течение всего дня - обстрела позиций пограничников из минометов, безоткатных орудий, реактивных установок и - практически в упор - крупнокалиберных пулеметов боевики к ночи опять пошли в атаку. Волна накатывалась за волной, доходили до 15 метров. Всю ночь шел штурм, сопровождаемый шквальным огнем. Сводные группы боевиков ДИВТ под общим командованием Зайнитдина безуспешно пытались уничтожить пост "Дашти-Язгулем". Причем, если в первую ночь они, понеся большие потери, сумели унести с собой раненых и убитых (в их числе был и погибший Назар - основной координатор боевых действий у Зайнитдина, типа нач. штаба), то к исходу второй ночи, после рукопашной схватки, пограничники-десантники контратакой отбросили боевиков далеко назад. В ночь на 10-е боевики оставили на поле боя около 50 человек убитыми и более 60 раненых. Среди них много оказалось пришлых - гармские, кумсангирские таджики, арабские наемники, чеченские, афганские, был один бывший капитан из России, татарин, был даже один француз, гражданин Франции, хотя, судя по документам убитого, последние 4 года он жил в Саудовской Аравии. 10-го наконец распогодилось. Прилетели борты, провели нурсование, забросили боеприпасы, которые уже подходили к концу, забрали раненых. В этот же день "духи" попросили перемирия, чтобы забрать трупы своих. А потом все началось сначала. Только теперь уже наступил перелом, теперь уже пограничники диктовали свои условия и выбивали боевиков с их позиций на высотах под непрекращающимся огнем противника. Впоследствии, после окончания боя, на этих позициях были взяты минометы, безоткатки, БМ-1, гранатометы, два ДШК с тремя мешками патронов, более сотни снарядов и мин, множество "эрэсов", 50 снарядов к СПГ, 25 закрытых цинков, много другого - все с трудом вместилось в два ГАЗ-66. Но это позже. А пока бой продолжался. Он продолжался до 16 часов 11 апреля. Своими силами, при поддержке авиации, пограничники отстояли позиции поста и выбили боевиков с господствующих высот. Через час подошла колонна из Хорога. В этом бою героически проявили себя капитан Ходжаев и лейтенант Александр Злобин (из ДШМГ), лейтенант Роман Ляпустин (ММГ-1), майор Михаил Собгайда (начальник ММГ ОВО), рядовой к/с Калинин, младший лейтенант Михайлов (он погиб в этом бою), многие пограничники-десантники. Сам Комаров получил тяжелую контузию ("эрэс" ударил в скалу над головой), но продолжал руководить боем до полного его завершения, сумел удержать пост и разгромить боевиков с минимальными потерями… За несколько дней до этого боя на Язгулем выбросили подразделение ПВ РТ (81 чел.) - в рамках претворения в жизнь давней задумки таджикского правительства по укреплению своих позиций в Бадахшане. Они окопались в 1,5 км от нашего поста. В бою участия не принимали. Не произвели ни одного выстрела. Сидели тихо, как мыши, чтобы, упаси бог, боевики не вздумали обидеться и накрыть их. 44. Колонна из Хорога вышла утром 9-го. Сначала вышел резерв 1-й очереди под командованием подполковника Игоря Кокунова. Немного позже - резерв 2-й очереди под командованием майора Андрея Сергеева. Шли на БМП и "бэтээрах", с минометами, везли людей и боеприпасы на Язгулем. К тому времени поднялись уже все кишлаки Бадахшана. Каждый микрооазис превратился в пылающий очаг, в каждом из них боевики выставляли посты на дороге, в каждом местный главарь либо объявлял войну российским пограничникам, либо выжидал, как дальше повернутся события и какое решение примет вышестоящее командование. За кордоном зашевелились тоже, там спешили успеть к разгару событий, но многие перевалы еще не были открыты, и это затрудняло продвижение. Колонна прошла Поршнев, Барчид - районы сосредоточения крупных бандформирований, вошла в рушанскую зону. В кишлаке Пастхуф (60 км от Хорога) их ждала первая засада. Ее уничтожили огнем пулеметов и пушек БМП. 4 боевика убито, 10 ранено, остальные отошли. Через час колонна пошла дальше. На ночь остановились на 2-й заставе, в кишлаке Шидз. С рассветом вышли на Калот. Здесь их ждал второй заслон. Дорога была завалена, скалы взорваны, боевики из засады открыли огонь. Было 6 часов утра. Там дорога делает изгиб по реке. И чтобы взять Калот, надо было взять высоту. Для этого - пройти по заминированным завалам и выйти по холмам к господствующей высоте (4 км от места остановки), откуда открывался Калот и дорога на Язгулем. Подполковник Трапезников предложил произвести инженерную разведку местности для расчистки завалов и выхода к высоте, нужно было послать вперед саперов. Старшим группы был назначен врио начальника инженерной службы отряда старший лейтенант Андрей Нежданов. Тут подошел второй резерв - под командованием майора Сергеева. Минометчики обоих резервов организовали заградогонь, и группа двинулась вперед. - У тебя с собой все есть? - спросил подполковник Горбатенко. - Ты запомнил, где и когда должен быть? - Все понятно. Андрей Нежданов взял с собой капитана Данилова, старшего лейтенанта Хасанова, несколько солдат-саперов и своего друга - начальника КЭС отряда лейтенанта Дмитрия Киселева, он сам попросился: - Возьми меня с собой, надоели мне тыловые дела - килька, уголь, я в бой хочу. Они пошли. Прошли завалы, дорогу, начали подниматься по холмам. Андрей шел впереди, правее остальной группы. Прошел по снежному склону, долго шел через камни, дальше началась пологая равнина. Ушли уже далеко, времени прошло много. Он оторвался от своих, решил подождать, упал за небольшой камень, достал сигарету. И тут пошли пули. Первая брызнула в полуметре, и засвистели одна за одной. Работал снайпер. Назад к своим спускаться было бесполезно, они намного ниже, и там голое место. Оставаться за этим камнем - тоже бессмысленно. А впереди - метрах в пятидесяти - большой камень, в нему тянется крошечная ложбинка от ручья. Снайперы тоже впереди, но дальше, на возвышенности. Вверху два каких-то строения из камней сложены, брезентом накрытые. А ниже, левее - палатка синяя, видно, лагерь боевиков. Он ползком по ложбинке добрался до камня, выдохнул. А пули продолжали свистеть, прочно, значит, его зацепили, охотятся. Решил: если есть ложбинка от ручья, дальше спуск должен быть, надо рисковать. Прыгнул вперед, побежал, пока снайпер не поймал его под прицел, упал, скатился за камень, выдохнул - опять пули пошли. Осталось до своих метров 50 левее и ниже. Прыгнул и кубарем закатился за большой валун. Все, вроде у своих почти, где-то здесь они, рядом. Но напрямую к ним - бесполезно, два снайпера караулят. Решил потихоньку отползать назад, спускаться, прикрываясь валуном. Только отполз - рядом с ногой пузырьки от пуль. Поджал ногу - и сразу ожог, ранен. Крутанулся, два переворота сделал, камней нет, схватился за ветку, зацепился. Крикнул: - Киселев, меня зацепило, рация работает? - Нет, рация не работает. Совсем рядом они, в камнях, пониже. - Сколько времени сейчас? Может быть, вечер уже, туман спустится? Потерял счет времени. - Десять часов. - Понял тебя. А бинты есть? - Нет, бинтов нет, ты держись. И тут пошла стрельба. Стреляли сверху, от боевиков, стреляли снизу, с дороги. Они оказались между двух огней. Видно было колонну внизу. Видно, как оттуда стреляют. Ст. лейтенант Хасанов надел на саперный щуп солдатскую шапку, поднял над камнем. Через 15 секунд - снизу выстрел из РПГ. Взрыв разметал всех. Одному ногу оторвало и пятка на второй ноге всмятку, другому сломало ногу ударной волной, третьему осколком разрубило ботинок и вырвало три пальца, Киселев был убит сразу - хвостовик гранатометного выстрела вошел ему в живот. 45. Они спускались еще два часа. Прикрывали друг друга, тащили. Наши били снизу из минометов. Но там обрывчик небольшой, и осколки их не задевали, хотя мины ложились совсем рядом. В обрыв уходили осколки. Дальше пошло легче. Спустились к БМП. Какой-то майор подбежал, пытался что-то объяснить. В колонне много было офицеров - из отряда, из ОВО, из Группы войск, от разных служб - все командуют одновременно, путаница, а тут еще бой идет. Раненых погрузили в машину - Зил-131, с гражданским водителем, отправили в отряд: Нежданова, Хасанова, Данилова, солдата с оторванной ногой, еще одного солдата с осколком в голове, и солдата с двумя пулевыми ранениями - в руку и в ногу. С ними поехали гражданский хирург и фельдшер - старший прапорщик Иван Ахтырцев. Сзади ехал уазик с разведчиками и боевиками, которые приезжали на переговоры. В Рушане уази" остался, надо было продолжать переговоры, а машина с ранеными пошла дальше. В Поршневе (километров за 15 до Хорога) ее остановили боевики. - А-а, вы там на Язгулеме наших убивали? Сбросили их с машины. Тяжелых хотели сразу в Пяндже утопить, потащили к воде. Потом передумали, плюнули. Водителя и врача отпустили, предварительно избив. Хотели отпустить и фельдшера Ахтырцева, но он сказал, что должен остаться с ранеными, надо сделать перевязку, вместе с другими пошел в плен. Водитель с хирургом забрали двоих тяжелораненых и поехали в Хорог. Остальных боевики потащили в лагерь. Иван Ахтырцев сделал им перевязку. - Я уже был в плену, - сказал он ребятам. - Нас ждет или расстрел, или как-то будем жить. Собралось местное население Поршнева, стали просить за пограничников, призывали боевиков одуматься. Боевики разогнали их. Пленным приказали перебраться в здание, чтобы не мозолили глаза. Потом зашли. - Мы вас расстреливать не будем, отправим в Афганистан, пригодитесь, если выживете. Прошло несколько часов. Опять пришли боевики. - Все. Уходите к своим. Когда ребята дошли до дверей, они опять: - Стоп! Раздевайтесь. Забрали все вещи до нижнего белья и отпустили. На улице их ждал отрядный уазик. Сели в машину, отъехали за кишлак, где стояла наша бронетехника. Оказалось, что врач с водителем приехали в отряд, подняли всех на ноги, сообщили, что раненые захвачены в заложники. Начальник штаба отряда подполковник Виталий Нечаев, замещавший в те дни командира, выехал с резервом в кишлак, перекрыл бронетехникой дорогу с обеих сторон, спланировал огонь БМ-21 "Град", поймал трех жителей и послал их к боевикам на переговоры, поставив условием либо освобождение раненых, либо полное уничтожение кишлака. На размышление дал 25 минут. 46. В Калоте события развивались своим чередом. После полудня боевики вышли на переговоры. Поставили условие: - Пусть пройдут только автомашины, без бронетехники, без вооружения, без остановки. Если Калот попытаетесь взять, мы обложим все ваши заставы. Пограничники поставили свои условия: - Расхерачим всех в любом случае. Боевики долго скандалили, торговались, цыганили, но в конце концов вынуждены были уступить. Заслон был снят, пограничники двинулись на Язгулем полной колонной. На Язгулеме к тому времени "духи" уже отошли, проиграв сражение и понеся потери. Часть ушла в ущелье. Часть потянулась к Хорогу отдельными мелкими группами. Часть отошла к Хихику - одна из групп под командованием Якшама, где попыталась организовать боевые действия на Ванчском направлении против ВПП "Хумраги". Сам Якшам (34 года, бывший рэкетир с рожей пассивного дебила) был когда-то в подчинении Салама, но потом перешел на вольные бандитские хлеба. Банда у него порядка 120 человек. Из них половина язгулемские, половина пришлые, в том числе 12 арабов, 4 прибалта, 2 русских. Тот француз убитый тоже, кстати, состоял в его банде. С Якшамом тесно сотрудничают полевые командиры Эшон Зухур и Нусрати Махсур, которые со своими группировками базируются преимущественно на той стороне, у афганцев. Колонна, разгрузившись на Язгулеме и поменяв личный состав поста (старшим на посту вместо выбывшего в госпиталь Комарова стал подполковник Кокунов), дальше на Хихик и Ванч не пошла, хотя там уже начались боевые действия. Колонна развернулась обратно и пошла в Хорог. В Рушане она немного задержалась, и навстречу ей вышла машина с продовольствием в сопровождении "бэтээра". Пройдя Барчид, они попали в засаду. Банда Мулло Умара закидала машину гранатами, из РПГ подбила "бэтээр" и практически в упор расстреляла сопровождающих груз солдат. Когда через 20 минут колонна подошла к Сохчарву, пограничники увидели поврежденный "бэтээр" и закиданную гранатами машину. Двое убитых были на броне (один - выстрелом в сердце, он был без "броника", другой - в голову), пять убитых - в машине, 4 человека тяжело ранены. Их расстреливали с десяти метров - все лица в крови, глаза выбиты, черепа расколоты. Все погибшие были из ММГ. Майор Хоминский (нач. ММГ-1) развернул бронегруппу и оцепил Барчид. Подошли десантники, снятые с Язгулема (они шли немного в стороне), и начался бой. Барчид - кишлак большой, но местных жителей уже не было, они ушли в горы, когда Мулло Саид Умар объявил, что начинает войну против пограничников. Лагерь боевиков уничтожили, сожгли два дома, из которых они вели огонь, взорвали склады с боеприпасами и продовольствием - банда Мулло Умара перестала существовать. Остатки ее (человек 10-12, под командованием бывшего летчика-офицера Шера) ушли в Хорог, в главный штаб памирских боевиков, где еще долго продолжали мутить воду, подбивая Маджнуна выступить основными силами против российских пограничников. Бой в Барчиде длился три часа. После окончания боя в кишлак подошел отряд областного управления Министерства безопасности Таджикистана (они всегда подходят после боя, если им недалеко идти), очень обрадовались, увидев убитого Мулло Умара, отрезали ему голову, понесли к дому одного из руководителей местной самообороны, бросили во дворе и сказали, что с ним будет то же самое. После чего гордо удалились, довольные проделанной работой и произведенным впечатлением. 47. 9 апреля начались события на Ванче. Это один из наиболее сложных для охраны участков границы, хотя легких участков в Бадахшане нет. Положение усложняется тем, что в Ванчской долине базируется множество подразделений ДИВТ, здесь штаб Салама и Мухаммади Мухаббатовых. Их отряды, как и отряды пришлых боевиков, расселены по всей зоне, по всем кишлакам, которых здесь много, хотя и расположены они в глубине ущелья, в долине реки Ванч. Сама долина тянется от Пянджа к одному из самых высокогорных ледников Памира (ледник Федченко), и протяженность этой густонаселенной зоны составляет около 70 км. С обеих сторон она ограничена высокими хребтами, перевалы в которых открываются только летом. В устье реки Ванч, над Пянджем, на высоком пыльном холме выставлен пограничный пост "Хумраги", который контролирует огибающую его дорогу и вход в Ванчскую долину. В устье реки на нашей стороне кишлаков нет (на сопределе - афганские Джамарджи-Боло и Биникамар, они расположены чуть дальше). В одну сторону - печально известный Хихик, в другую - относительно мирные Баравни-Тор и Баравни-Так. За ними уже зона действия Калайхумбского отряда. В глубину, по долине реки Ванч, в двух километрах от Хумраги виден неработающий асфальтовый завод. Сразу за ним - поворот, здесь самое узкое место Ванчской долины: только дорога и бурная речка между крутых обрывистых склонов. Дорога делает несколько поворотов, тянется под скалами, и через несколько километров ущелье начинает расширяться до 200-300 метров. Здесь, между узкой дорогой и отвесными скалами гор, вытянулся в длину мраморный завод (тоже неработающий). Еще несколько поворотов дороги, и - километра через полтора - Ванчская застава, 1-я застава Хорогского отряда. Здесь уже долина достаточно широкая и видны впереди два кишлака - Пайшанбеобад (слева по фронту, на правом берегу реки Ванч) и Рог (справа, на высоком левом берегу). Их разделяет только узкая бурная река и резкий перепад высот. За ними - еще масса мелких кишлаков и сам поселок Ванч (до него от заставы - 9 км, от границы - 16). Там - райцентр, ставка Салама, тьма боевиков и многотысячное мирное население. Там - оазис, выход из которого контролируется 1-й заставой с приданным ей для усиления постом боевого охранения (ПБО расположен рядом с заставой, сразу позади нее, на круто вздымающейся вверх сопке). К началу событий застава выполняла свои задачи по воспрепятствованию передвижения вооруженных групп из оазиса на "большую дорогу", к Пянджу. Руководил действиями заставы ее начальник - старший лейтенант Андрей Кириллов. Зам. начальника заставы лейтенант Джурабек Джураев вышел в отпуск и накануне событий вылетел в Группу для оформления необходимых документов. На заставу прибыли для усиления и работали там офицеры отряда: капитан Андрей Семенчук (раньше он был начальником этой заставы), майор Алексей Азаматов, майор Александр Решетов, другие. Как и на других заставах, многого не хватало. Не было хлеба, ламп, ФАСов, мыла, емкостей для воды (ее набирали в речке), спичек, бумаги, батареек для связи, дров, патронов на 12,7 мм, не хватало бензина для выброски резервов, даже для КШМ, мало было противопехотных мин. К началу событий пост боевого охранения выполнял свои задачи по прикрытию заставы и осуществлению контроля за действиями боевиков на этом участке. На ПБО несла службу группа пограничников (35 чел.) - часть Воркутинской заставы ММГ "Арктика" под командованием старшего лейтенанта Владимира Григорьева. Они сидели там с февраля. На голом холме были выкопаны траншеи, окопы, из полиэтиленовой пленки в выдолбленной яме был сооружен "блиндаж". Из серьезного вооружения - один 120-мм миномет, один АГС и крупнокалиберный пулемет "Утес". Ко всему этому - только 40 мин и 10 коробок патронов к "Утесу". К началу событий на "Хумраги" несла службу ММГ "Арктика", состоящая из Архангельской и Воркутинской застав. Воркутинской заставой командовал капитан Виктор Зюба, Архангельской заставой и в целом ВПП - майор Сергей Сафрончук. Мангруппа прибыла в отряд в начале февраля. Ее отправили с благополучного севера на солнечный юг, как это у нас обычно делается, будто на курорт: без бронежилетов, без касок, без аптечек с промедолом, без денег. Зато заставили взять с собой парадки, средства химзащиты и постельное белье, которое потом сгорело, - вероятно, для более уютного оформления окопов. Не лучше их встретили и в отряде. Денег не дали даже на спички (там все поголовно прикуривают от трассеров). Дрова они добыли только в апреле, разбомбив мраморный завод, и вздутые банки с перловой кашей стало возможным разогревать. Вздутую кильку разогревать не требовалось, банки выглядели настолько круглыми от многолетнего вздутия, что на них опасно было смотреть - вот-вот рванут без всякого подогрева (утешало только, что металл там чуть ли не сталинских времен и, стало быть, сделан на совесть, хоть и растянулся до состояния мяча). Не обеспечили мукой, горючим, резиной к БТР. По прибытии в отряд они меняли тушенку на брезент, чтобы сшить себе "лифчики" для боезапаса, палатки и т. д. Только через три дня нач. штаба отряда, исполняющий обязанности командира, поинтересовался у них, где они живут. Сами поселились, сами сделали оружейку, сами подготовились к выходу на ВПП "Хумраги". Через неделю удалось выбить у командования старые завшивленные спальники. Всем солдатам этой сборной ММГ было пора на дембель, и их (110 человек) бросили сюда из далекой России для прощального выполнения воинского долга. К началу событий на асфальтовом заводе засела группа боевиков (15 чел.). Руководил ею командир отряда самообороны кишлака Рохарв (это около Ванча) Иматшо Каноатов, находящийся в подчинении у Салама. Попытались установить шлагбаум и контроль за дорогой на выходе из Ванчской долины в долину реки Пяндж. Но пограничники снесли эту полосатую самодеятельность, и они притихли. К началу событий на мраморном заводе села группа язгулемских боевиков (около 40 чел.) под командованием Гоибназара (тоже в подчинении Салама) и тоже попыталась установить контроль за дорогой между заставой и Хумраги. К началу событий у горы Хумраги высадилась группа новобранцев-пограничников правительственных войск Таджикистана, установили два поста с обеих сторон от Хумраги. Ожидалось прибытие сюда еще большой группы ПВ РТ для установления контроля за Ванчской долиной. Руководил высадкой и обустройством таджикского десанта (110 чел.) зам. командующего ПВ РТ по оперативной работе полковник Ноби Джалилов. К началу апреля он уже высадил 570 "юных пограничников" от Калай-Хумба до Язгулема и теперь планировал будущее. - Отсюда будем воевать,- сказал он, глядя с Хумраги на рваные тучи под ледником Федченко, куда всегда упиралась и упирается Ванчская долина. Дул ветер, вздымая тучи пыли над иссеченным траншеями холмом, и отсюда, с командного пункта Сергея Сафрончука, таджикскому пограничнику хорошо мечталось. - Ваши ребята должны вычистить из долины всю эту нечисть, а мы пойдем следом и обеспечим контроль. Они у нас пикнуть не посмеют. Только действовать, действовать надо. Нероев слишком мягкий человек. - Но ведь это будет вмешательством в ваши внутренние дела, - позволил себе засомневаться я. - Володя, какие внутренние дела! Вы же действуете "под крышей" нашего правительства. Мы вместе должны раздолбить здесь всякую оппозицию, чтобы ничто больше не шелохнулось. - А как они на это посмотрят? Вряд ли Салам согласится... - Володя, да они же дикие! Ты посмотри, как они живут в этих своих паршивых горах. Каменный век! Мы должны заставить их жить по-человечески. Я хорошо знал, как живут "недикие" таджики в их родном Кулябе, Худжанде или Душанбе, но не стал спорить. Ноби Джалилов долго служил в погранвойсках СССР, 9 лет отвоевал в Афганистане, имел большой опыт, с нуля создавал погранвойска Республики Таджикистан, и, наверное, у него был резон так рассуждать. - Если надо, мы даже впереди пойдем. Только ваши должны быть рядом. Россия обязана нам помочь навести порядок в этом диком краю. Голый по пояс, с яйцом в одной руке и с раздобытым где-то сухарем в другой, он смотрел в беспределье гор предельно горного Бадахшана и планировал коренное его переустройство. Тяжелый (от возраста) живот обдувался ветром, как тот холм с таинственным названием - Хумраги. - Пора бы уж мне генерала получить. Командующий мой, с которым вдвоем начинали это дело, уже выбил себе… Да, война должна быть конкретной. Эту фразу насчет конкретности войны я слышал не раз от самых разных людей на границе - от солдат и офицеров, от контрактников и срочников, от штабных работников и действующих, от десантников и хозяйственников, от артиллеристов и политвоспитателей. И нет ничего более странного и непонятного в погранслужбе россиян в Таджикистане, как это убийственное ощущение неопределенности: что мы можем и что мы должны, воюем мы здесь или нет, и сколько это может продолжаться? К началу событий в кишлаках Пайшанбеобад и Рог, а также на высотах, откуда хорошо просматривается застава, боевики Мирзо "Джаги" Зиеева установили минометы, безоткатки, направляющие РС, ДШК, СПГ, прочее тяжелое оружие. Это пришлая банда, зимовавшая в Ванче, в ней около 180 человек, в основном пянджские таджики, Салама они не очень чтут, с наступлением весны они ждали из Афганистана подхода отрядов Ризвона или Хакима, и им не нравилось, что инициатива в ведении боевых действий переходит к другим. Они изучали открытую со всех сторон заставу, солдат-таджиков, служащих на ней, демонстративно готовились к бою и ждали, что армия Салама поддержит их. Начиналась конкретика. К началу событий уже два дня шли бои по обе стороны от Ванчской долины - в Пшихарве и на Язгулеме. 48. В 18.10 Андрей Кириллов выстроил заставу на осмотр и чистку оружия. Выстроились по полной боевой, поэтому к моменту боя все оказались на месте и подготовлены, что позволило начальнику заставы быстро организовать оборонные мероприятия. В 18.15 мимо заставы прошла машина Иматшо, шла в направлении Ванча, остановилась у КРП (это в 50-ти метрах от угла заставы). Самого Иматшо в машине не было, но это был его Газ-24. На КРП, в небольшом каменном укрытии, дежурили два солдата - рядовые Ином Садритдинов и Шодихон Рахмонбеков. Садритдинов вышел из укрытия к шлагбауму, осмотрел машину, пропустил. Машина отошла метров на сто, Садритдинов только опустил шлагбаум - и сразу отовсюду пошел плотный огонь. Боевики Мирзо "Джаги" Зиеева начали бой. Из кишлаков Пайшанбеобад и Рог ударили 4 миномета (один 120-мм и три 82-мм), со склонов гор, из-за камней и скал ударили ДШК, АГС, безоткатка, ЗУ, "эрэсы", снайперы, из-за большого обломка скалы (метров 400 от заставы) бил СПГ. Рядовой Садритдинов был убит сразу. Тяжело раненый Шодихон Рахмонбеков сумел доползти до СПС, но умер на дороге, когда к нему подбежали товарищи, только и успел выдохнуть, что умирает. Шквал снарядов обрушился на заставу. Всего на эту крошечную территорию за несколько дней боев было выпущено около тысячи снарядов и мин. Был сожжен вещевой склад (прямое попадание двух мин 12-го в 11 час.), загорелся склад продуктов, но часть продуктов удалось спасти. Разнесло взрывом дизельную, баню, иссекло и прошило в нескольких местах казарму, порушило двухквартирный дом офицеров. Огромный осколок "эрэса" сквозняком прошел через все четыре стены квартиры зам. начальника заставы. В квартиру начальника заставы снаряд вошел, разворотив оконную раму. Порубило снарядами ветки цветущих деревьев. Издырявило крыши. Пробило несколько брешей в дувале. В кабину "кашээмки" попал снаряд с правой передней стороны, вырвало кусок металла, все иссекло осколками - 38 пробоин, но радиостанция осталась цела, хотя и вышла на время из строя. На заставе жил филин (говорят, эта птица приносит несчастье), его убило первым же взрывом. Через час они пошли в атаку. Шли от речки (до нее метров 70), знали, что с этой стороны, от дороги, укрепленных позиций нет (их там негде размещать), только каменный дувал, слабозащищенная сторона, думали взять голыми руками. Вели отвлекающий огонь по позициям с фронта и атаковали с фланга. Знали, что на заставе много солдат-таджиков, и почему-то были уверены, что таджик в таджика стрелять не будет. Но сами же, убив в первые минуты боя двоих таджикских солдат, определили отношение к себе и обрекли на поражение - ребята сражались на совесть. Рядовой Мастибеков за первые 15 минут боя успел произвести два эффективных выстрела из РПО, два выстрела из гранатомета, под огнем противника принес с КРП убитого друга, был ранен в левую руку, но и после этого вскрывал цинки, разносил боеприпасы, а через несколько дней пошел со спецгруппой на ночную вылазку в кишлак, где сжег из РПО дом с боевиками. Было уже темно. Полыхала трава на склонах. Не прекращался минометный и пулеметный обстрел. Очаги пожаров метались по заставе. Боевики шли от речки, уверенные в своей победе, орали: - Таджик, сдавайся, мы тебя домой отпустим! - Посель на х...! Посель на х...! - с таджикским акцентом отвечал им капитан Семенчук, перебегая вдоль дувала и посылая очередь за очередью в подступающего противника. До перехода в отряд он служил начальником этой заставы и хорошо знал здешнюю публику. От речки начали бить два гранатометных и два пулеметных расчета, пытались снести ворота или пробить брешь в дувале в районе столовой, чтобы ворваться на территорию заставы с этой незащищенной стороны. Андрей Семенчук взял РПО, выскочил за ворота, присел у дороги, выждал под шквальным огнем противника, когда расчет гранатомета обнаружит себя очередным выстрелом, и разнес его в клочья. 49. На ПБО в тот момент не было офицера. Начальник поста старший лейтенант Григорьев к началу боя находился на заставе и не мог подняться по крутому открытому склону под непрекращающимся огнем противника, он поднялся уже после 10 часов. Командование постом взял на себя старший сержант Александр Михайлов, санинструктор, командир отделения управления. Он четко организовал оборону ПБО по всему фронту, умело руководил действиями пулеметчиков на правом фланге, отсекал противника от заставы во время нападения. Старший сержант Александр Петрушин, командир стрелкового отделения, обеспечил умелое руководство огнем стрелков и гранатометчиков на левом фланге, из АГС подавлял огневые точки противника, не давал вражескому снайперу на левом склоне горы, гранатометчикам, расчету СПГ вести прицельный огонь по заставе. Сержант Роман Тарасов, командир стрелкового отделения, обеспечил руководство боем на тыловых позициях, под его руководством подавлены с тыла гранатометный и пулеметный расчеты. Рядовой Иван Мальцев (наводчик "Утеса") уничтожил из гранатомета расчет пулемета противника. Потом уже из своего пулемета, совместно с заряжающим рядовым Дмитрием Песковым, в ночь на 11-е сжег две машины боевиков с боеприпасами. На следующую ночь поджег два дома с боевиками и уничтожил ДШК. В ночь на 14-е эффективно прикрывал отход группы после ночной вылазки в лагерь боевиков. Под огнем снайпера Песков садился на пулемет, чтобы ствол поменьше болтало в стрельбе, и они с открытой позиции крошили бандитов, как те того заслуживали. Гранатометчик АГС рядовой Александр Маланин с номером расчета рядовым Алексеем Черкасовым с самого начала боя обеспечивали выход товарищей на позиции, подавляя СПГ и минометы, накрыли безоткатку противника, уничтожили схрон с боеприпасами. Рядовой Валерий Забродин в первом ночном бою уничтожил расчет гранатомета. Сержант Сергей Рудкин, рядовые Антонов, Шморгунов, Серебряков (все водители) освоили 120-мм миномет (на позиции тогда еще не было профессиональных минометчиков) и подавляли огневые точки противника, уничтожили позицию ДШК, совместно с другими прикрывали спецгруппу в ночной вылазке. Рядовой Андрей Иванов, связист, работал из СВД, из чего придется, завалил двух "духов", поджег дом в кишлаке, откуда велся огонь по заставе, при этом поддерживал связь с заставой и ВПП "Хумраги". Прямой связи у заставы не было, пока не прибыли десантники, вся связь держалась через него. Работал на двух севших батарейках, больше не было, стягивал их, подогревал, выжимал из них все что можно, но связь обеспечил. По его корректировке с Хумраги из минометов накрыли безоткатку на другом берегу речки, напротив заставы. По его корректировке в ночь на 13-е накрыли из минометов боевиков на мраморном заводе. К тому времени группы Гоибназара там уже не было, она отказалась участвовать в нападении на заставу и ушла с мраморного по трубам водосброса через речку в горы; там села другая группа и тоже бежала после обстрела. По корректировке Иванова ее накрыли с "Хумраги". На ПБО уже не было мин, боеприпасы подходили к концу, а на ВПП стоял минометный взвод младшего лейтенанта Евгения Бромера, была там и БМ-21 "Град". Десантники прочесали мраморный, взяли много оружия, нашли два схрона - "эрэсы", снаряды к безоткатке, РПГ китайские, чехословацкий крупнокалиберный пулемет, взяли трофейный уазик. На этом уазике Андрей Кириллов в одиночку проскочил на глазах растерявшихся боевиков до Хумраги, загрузился минами, сообщил, что десантники уже расчищают мраморный, и погнал обратно на заставу. 50. Десантники из душанбинской ДШМГ (резерв командующего) вылетали из Душанбе во вторник, 11-го. Стояла жаркая солнечная погода. Вертолеты летали уже второй день, вывозили раненых с Язгулема и Калай-Хумба, забрасывали боеприпасы, проводили нурсование позиций боевиков. Надо сказать, на все погранвойска после расчленения России у нас остался один-единственный полк, имеющий горную подготовку, и сюда теперь прибывают как на учебную базу и стажировку молодые летчики со всех пограничных округов. Прибывают и откомандированные на два месяца для оказания помощи. Из старых опытных летчиков, прошедших Афганистан, которыми всегда гордился и славился Душанбинский авиаполк, здесь остались считанные единицы. Нет в России квартир, нет места, куда бы человек мог вернуться после каторжной работы в горных условиях, не стало надежности в государстве - вот и поувольнялись многие. Теперь молодежь приходит, быстро осваивается в боевых и горных условиях, нарабатывает опыт, чтобы снова уйти отсюда. Учеба становится работой, работа - учебой. В конце марта прибыла новая партия молодых летчиков - с Камчатки. Солнце шпарило вовсю. Десантники сидели по полной боевой на голой вертолетной площадке, ждали, когда командование примет решение и отправит их туда, где их ждут. Час, другой, третий... Ушел борт на Калай-Хумб. Ушли куда-то по своей надобности "каэмэсовские" борты, тоже в сторону Бадахшана. У них, миротворцев, свои заботы, им Грачев не разрешает общаться с пограничниками, возить людей, грузы, продукты, раненых, глубоко запала в армейскую душу обида на Главкома погранвойск Николаева, пусть пограничники сами покрутятся, и даже оружие с бортов демонстративно поснимали в самый разгар боевых действий на границе, миротворцы они теперь, с голым, извините, стволом, чтобы боевики чего не подумали. Пришли из Московского два борта и забрали часть десанта и грузов. Ушли на Ванч. В Московском они обычно заряжаются, заправляются, загружаются, идут обрабатывать границу. На этот раз пошли прямо на Памир. Еще несколько часов ожидания... Три "каэмэсовских" борта прошли с Памира, дали круг, но садиться не стали, передумали, пошли вниз по долине, на свой аэродром. Десантники ждали. Ждал и подполковник Валерий Стротонов, который вместе с ними должен был вылететь старшим от ГПВ в Ванчскую зону боев. Ждал капитан Истратов. Дело против него уже закрыли, признали невиновным, но, как это у нас обычно бывает, даже будучи оправданным, человек еще должен долго ждать, пока другие привыкнут к этой мысли. Старшим в группу его не поставили, вообще не хотели отпускать, хотя он лучше других знал этот участок границы, и он, поскандалив, поехал на свой страх и риск со своими ребятами, в подчинении у своих подчиненных. Еще два "каэмэсовских" борта ушли в сторону Памира. Через час оттуда пришли наши. Выгрузили раненых и убитых. Четыре трупа в залитом кровью ящике оттащили к машине, загрузили вертолет и отправили десант. Часть десанта осталась на площадке до утра, потому что второй вертолет срочно понадобился для отправки в Калай-Хумб генерал-майора Кудрявцева с комиссией по расследованию событий на Пшихарве. Туда же отправились военный прокурор ГПВ Александр Третецкий и посланец правительственной комиссии Казахстана полковник Токтасын Бузубаев. Бои по всему участку границы между Горно-Бадахшанской автономной областью и Бадахшанской провинцией ИГА продолжались. 51. На Хумраги события развивались своим чередом, там тоже не было спокойно. Прямо напротив поста, внизу за Пянджем - афганский кишлак Биникамар. Чуть левее - Джамарджи-Боло. За ними - высокая, круто вздымающаяся вверх гора. С нее работали снайперы. За этой афганской горой, по правому склону, есть большая расщелина. Там у боевиков позиция, есть минометы, есть зенитная установка, оттуда хорошо простреливается участок за изгибом реки, ниже по течению, обстреливаются вертолеты, глушится связь. К началу боев там отсиживалось около 30 боевиков с Хихика. Но место труднодоступное, и выбираться надо через простреливаемый пограничниками участок. Оттуда попробовал работать миномет, но его быстро подавили. Много работали снайперы. Они выползали из-за склона, садились в норы, которыми испещрена вся верхняя часть горы, и обстреливали пост сверху, с расстояния 1000-1300 метров. 10-го они весь день не подпускали наших минометчиков к минометам, пока их не удалось накрыть из "Утеса". Но и после этого еще неделю снайперы периодически обстреливали пост. Была обстреляна РБГ, выдвинувшаяся на Хихик и уничтожившая мостки в горах, по которым из Хихика на Язгулем доставлялись боеприпасы. Наряд был обстрелян с сопредельной стороны. Там дорога зажата между отвесными скалами и обрывом к реке. Из Хихика дали целеуказание трассерами, и наряд был обстрелян из СПГ-9. Пограничники уничтожили засаду. Десант 11-го выбросили тремя группами высоко в горах. Выбросили не очень удачно, т.к. вертолеты обстреливались. Все три группы были выброшены в разных местах между Калайхумбским и Хорогским отрядами, в разное время, далеко друг от друга, без карт, без знания местности, перегруженные снаряжением. Груз для заставы и поста тоже был распределен не лучшим образом: в одном вертолете оказались все боеприпасы, в другом - весь запас продуктов. На Хумраги к тому времени уже несколько дней на человека выдавалась одна банка вздутой кильки на сутки, без хлеба, без соли, без чего-либо еще. Одна из групп десантников вышла к Хумраги и оттуда выдвинулась на заставу. Шли по дороге, через позиции боевиков Иматшо и Гоибназара. Но те в бой не вступили, и десантники в 20.40 добрались до заставы, где продолжался непрерывный артиллерийский обстрел. Две другие группы порознь пробирались ночью через горы. Шли по хребтам, по обрывам, несли на себе все что можно, что могли унести для заставы. Шли долго, шли наугад, на звуки боя. Погиб солдат - рядовой Тимуров. Камень, на который он прыгнул, качнулся, и парень ушел в пропасть, со всей своей многокилограммовой выкладкой, не успев даже вскрикнуть, просто ушел в ночь, ударился метров через 80, потом еще через 100, и остался лежать прямо над мраморным заводом, оставив на скалах три кровяных следа. 52. 12-го работали вертолеты. Под обстрелом боевиков, которыми здесь все горы забиты, нурсовали позиции в Хихике и на Ванче, в Моймае и у Хумраги, на Язгулеме и напротив Пшихарва. Мотались в Московский на заряжание и заправку и опять шли в бой. На Хумраги забросили боеприпасы и 4 коробки сухарей. В ночь на 13-е с Хумраги накрыли мраморный (как до этого накрыли минометами асфальтовый завод), и стало возможным залететь на заставу. Застава все еще обстреливалась, но у боевиков к концу подходил боезапас, мин и снарядов осталось мало. Пограничники загасили два миномета в Пайшанбеобаде, а вертолеты накрыли склад боеприпасов. После обеда Мирзо "Джага" прислал на заставу старика с запиской, где предлагал перемирие. Салам вмешиваться в бой не торопился, выжидал, как дальше развернутся события, и Мирзо, потеряв за 4 дня около сотни своих бойцов, хотел выиграть время, чтобы собраться с силами и довооружиться, да и погода была переменчивой для авиации, можно было надеяться на ненастье. Андрей Кириллов прогнал старика с заставы, сказал, что бил и будет бить бандитов. Между заставой и Хумраги метались по горам боевики Иматшо и Гоибназара. Дорога в Ванч была для них закрыта, пройти в Афганистан они тоже не могли, вот и бегали по горам без продуктов и боеприпасов, мечтая перебраться на Язгулем или в Хихик, но не имея возможности перевалить через заснеженные хребты (там горы до 5 тыс. метров). 13-го утром из Калай-Хумба вышла колонна под командованием полковника Савенкова. Шли на Пшихарв, где еще были наши пограничники с начальником отряда подполковником Савиловым и разбитая техника. По пути стояли засады. К обеду в Калай-Хумбе сели три борта. Шли на прикрытие колонны. Один борт должен был забрать раненых и погибшего с Хумраги, два других - доставить на 1-ю заставу свежие яйца по-русски (в преддверии предстоящей, хотя и еще далекой Пасхи), консервированную кашу от дружественного Казахстана, сигареты "Карпаты" из самостийной Украины (с надписью на латинице и с изображением морды рогатого оленя на пачках) и два миномета из Пянджского отряда, с расчетами, под командованием младшего лейтенанта Юрия Бакуменко. До этого и после (еще недели две) вертолеты на заставе не садились. Поднялись, пошли. Вскоре догнали колонну. Она стояла под Моймаем в ожидании расчистки пути и разведки местности. Прошли дальше. Уже недалеко оставалось до Хумраги, когда с сопредела, с позиций боевиков, пошла длинная пулеметная очередь. Вертолеты зашли на нурсование. В узкой щели по Пянджу, между отвесных скал, они крутились, прикрывая друг друга и обрабатывая "духовские" позиции. Скалы надвигались вплотную то справа, то слева, вертолет швыряло из стороны в сторону, ревели двигатели, тарахтел пулемет в кабине экипажа, со стоном выходили "нурсы", а меня бросало от борта к борту в пустом салоне вертолета, и я уже не мог понять, когда мы стреляем, когда в нас стреляют. Стеной наплывали горы, мелькнул кишлак в открытом иллюминаторе, опять гора, позиции, стон выпускаемых "нурсов", длинная вереница разрывов позади, дым, пыль, каменная гряда, крутой вираж, горы в лоб, уклон, разворот, болтающаяся дверца в кабину экипажа, то открывающаяся, то закрывающаяся, и гул, гул, бесконечный гул, сопровождаемый бесконечно длинной очередью из пулемета... Андрей не видел, когда в нас выстрелил гранатометчик, чисто интуитивно отвернул вправо, и граната прошла слева от кабины, нас швырнуло, вывернуло и выпустило на волю. Командир экипажа Ми-8 Андрей (не спросил фамилию) взял курс на Хумраги. На посту ждали. Выскочил из рвущейся в клочья пыли майор Сергей Сафрончук, узнал, что ничего не привезли, махнул рукой, быстро загрузили раненых, занесли тело погибшего десантника Тимурова, влетел в салон какой-то парень, тронулись. Гора навалилась справа. Парень в камуфляже, без знаков различия, заросший щетиной, совсем еще молодой, что-то азартно объяснял летчикам, сверкая глазами и показывая стволом автомата куда-то в горы. Минуты через две застрочил пулемет. Парень бросился к открытому иллюминатору. - Вон они, видишь, вон! Четверо на склоне, к расщелине бегут! Где-то здесь остальные должны быть! - орал он сквозь гул двигателей. Вертолет развернулся и зашел на нурсование. - Банда здесь высадилась, - объяснил парень. - Четвертый день гуляют, ничем накрыть не можем. С коротким стоном выбросились "нурсы". Полоса разрывов пропахала холм. - А-а, не нравится! - заорал парень в иллюминатор. - Забегали! Он опять бросился к кабине. Вернулся. - Видел, по нам шабардахнули? Ничего, сейчас Тарасов их накроет. Второй вертолет пронурсовал расщелину. Зашли еще раз. И еще... В одном из своих выступлений рачительный хозяин без хозяйства тов. Зюганов заявил, что устанавливать новую границу России по Казахстану - невыгодно, так как стоимость оборудования одного метра такой границы обойдется в 2 млн. руб. (в ценах на апрель). И это в наших южных степях, где достаточно трактор прогнать, да выставить вышки (сектор обстрела там идеальный), и дорог особых не требуется - степь она и есть степь, это не горы. Стоимость одного злосчастного "нурса" (по состоянию на апрель) - 3 млн. руб., а вколачивать их приходится тоже едва ли не в каждый метр. Вертолет вернулся на Хумраги. Парень выскочил, и холм опрокинулся влево. 53. На ПБО у заставы выгрузили минометы и прочее. Вертолет поднялся, и Юра Бакуменко пошел выбирать площадку для своей артиллерии. Обошел холм, начал спускаться вниз, к заставе. Отошел уже далеко, когда услышал выстрел, пуля свистнула рядом, взрыхлив вековую пыль. Снайпер! Метнулся по склону - куда бежать, совершенно голое место. Вниз до заставы - далеко, да и там все открыто. Вверх - ближе, но это вверх, а холм здесь крутой. Вторая пуля свистнула рядом. Он побежал наверх. Петлял, карабкался, цеплялся за траву, скользил, задыхался - пули ложились рядом. Снайпер выпустил по нему десять пуль, пока он добежал до вершины холма и рухнул в траншею. Не успев перевести дыхание, вскочил и заорал своим: - Разворачивай батарею! Где этот чертов снайпер? Я позвоню ему из миномета! Снайпера прозвали "Валерой". Он обстреливал ПБО и заставу с 9-го числа. Сидел довольно далеко, под вершиной горы, более километра расстояние, но нервы истрепал всем. Каждое утро он спускался с вершины метров на 100-200, занимал одну из многочисленных мелких пещер на склоне и начинал охоту. Пещеры он менял часто, хорошо маскировался, и подловить его никак не могли. До 13-го числа он работал постоянно, целыми днями, в любое время до темноты мог открыть стрельбу, хотя и без особого результата. 14-го выстрелил только один раз. Никто не понял, в кого он стрелял и почему только один выстрел. Тогда пулеметчик Песков с надеждой выдохнул: - Снайпер застрелился?.. Но 15-го все началось сначала. И все-таки Юра подловил его, выследил. После очередного выстрела приказал заряжать минометы. Дал координаты, и мины пошли в то место, где он засек его. Снайпер метнулся в одну сторону, в другую, но бежать наверх ему было значительно дальше, чем Юре на холм, и он забился в нору. С СВД залег лейтенант Андрей Солдатов, зам. начальника заставы ДШМГ, прибывший сюда 12-го с десантом. И пока Юра минами держал в норе своего недруга, не позволяя ему перебраться в более безопасное закрытое место, Андрей уложил снайпера, тот так и остался сидеть, сгорбившись в крохотной пещерке. На следующий день начал работать снайпер с другой стороны Ванча, с противоположной гряды гор. Вместе с минометчиками прилетел на заставу зам. начальника заставы лейтенант Джурабек Джураев. Узнав о случившихся на Ванче событиях, он порвал свой отпускной и первым же бортом вернулся на заставу… К вечеру 13-го в боевых действиях назрел перелом. "Духи" уже не атаковали и стреляли реже - им требовалась передышка. Правда, их много еще было в Пайшанбеобаде, и из кишлака Рог стрелял изредка 120-мм миномет (он стоял на обратных скатах холма за кишлаком и отсюда не просматривался), но мин у них осталось мало. А ДШК на "пупке" по левому флангу от ПБО был уничтожен из миномета расчетом рядового контрактной службы Каюмова (Каюмов, Рогов и Аминов) в день прибытия. Это Юра Бакуменко в сердцах, что не удалось уничтожить снайпера после беготни по холму, перепланировал огонь на позицию ДШК. Теперь на ПБО было три миномета - расчеты Каюмова, Джабарова и Рудкина, был солидный боезапас к "Утесу", на заставе Андрей Кириллов модернизировал КПВТ - поставил его на колеса от 120-мм миномета, а вместо щита приспособил два больших распилочных круга, привезенных с мраморного завода. Теперь можно было воевать. Надо было ударить по противнику, пока он не успел перегруппироваться и собраться с силами. Тем более что местных жителей в кишлаке не осталось, они ушли на Ванч. Было решено в ночь на 14-е произвести ночную вылазку на штаб Мирзо "Джаги" в Пайшанбеобаде. В разведгруппу, вооруженную РПО, РПГ, гранатами и стрелковым оружием, вошли капитан Семенчук, лейтенант Джураев и восемь солдат-добровольцев. Группа прикрытия (такой же численностью) обеспечивала поддержку на подступах к кишлаку. Три миномета и "Утес" обеспечивали заградогонь по кишлаку Рог и в дальний конец кишлака Пайшанбеобад. Операция началась в 2 часа ночи и закончилась к шести утра. Был уничтожен штаб боевиков, склад с оружием и боеприпасами, 4 машины (КамАЗ, Зил, "Урал", "жигули"), порядка 30 единиц личного состава. С нашей стороны потерь не было, только капитан Семенчук получил ранение. Боевики запаниковали, они не ожидали такой наглости от пограничников. Выбросили утром белый флаг и бросились к Саламу с просьбой содействовать в переговорах о перемирии, раз уж он не содействует в ведении боевых действий. Салам поругался с Мирзо "Джагой" и вышел на переговоры к пограничникам, все еще не решаясь сделать окончательный выбор и каким-либо образом определиться в приоритете интересов. Ему очень не хотелось брать ответственность на себя, хотя - и он это прекрасно знал - за кордоном этого ждали. | |
| Просмотров: 3500 | Рейтинг: 5.0/1 |
| Всего комментариев: 0 | |
Категории раздела
Статистика
Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0