Поднебесная: опасный сосед или надежный партнер? — часть I - 13 Октября 2011

Главная » » Поднебесная: опасный сосед или надежный партнер? — часть I

20:14 Поднебесная: опасный сосед или надежный партнер? — часть I
Интервью с Лорой Саалман, научным сотрудником Центра мировой политики Карнеги-Цинхуа в Пекине, думается, будет чрезвычайно интересно читателям «ВПК». Ведь это точка зрения исследователя, много лет живущего в КНР, работающего с китайскими материалами. По сути – взгляд изнутри на ситуацию в Китае и его действия на международной арене. – Госпожа Саалман, не могли бы вы прежде всего охарактеризовать российско-китайские отношения. – У России и Китая немало точек соприкосновения. Две страны продемонстрировали способность сотрудничать в Совете Безопасности ООН и на других площадках, продвигая свои преференции. Это не означает, что у Пекина и Москвы одинаковые предпочтения, но зачастую их интересы совпадают. Примером может служить традиционное неприятие Москвой и Пекином американской программы ПРО. Вот почему когда мы видим некоторое увеличение гибкости в том, что касается рамок потенциального сотрудничества Соединенных Штатов и Российской Федерации в области противоракетной обороны, китайцев, на мой взгляд, это скорее всего тревожит. Вместе с тем большинство опрошенных мною в Китае полагают, что большая часть этих инициатив вряд ли будет реализована, а потому лучше придерживаться принципа «поживем – увидим». Публичные протесты могут лишь создать у американцев ощущение, что данные инициативы эффективны уже вследствие того, что вызывают реальную обеспокоенность Китая, а также могут способствовать укреплению американо-российского сотрудничества в других, новых областях. Следовательно, лучше подождать, пока это сотрудничество угаснет само по себе, а не давать Вашингтону и Москве поводы для его расширения. В том, что касается представлений российской и китайской сторон об отношениях между РФ и КНР, мои выводы основываются на тех исследованиях, которые я проводила в Китае. Относительно российской стороны китайцам хорошо известно, что у нее сохраняется некоторая обеспокоенность по поводу китайской угрозы, как они сами часто говорят, или озабоченность в связи с «возвышением» Китая, которая, впрочем, может быть характерна не только для России, но и для ряда других стран. Кроме того, в РФ многие аналитики встревожены «ядерной гонкой к паритету»: есть опасения, что Китай может воспользоваться тем, что Москва и Вашингтон сокращают свои ядерные арсеналы, чтобы догнать или даже перегнать их по количеству ядерных вооружений. Правда, подобное мнение часто высказывается также в США, но и среди российских экспертов по стратегическим вопросам оно тоже озвучивается. Полагаю, другим естественным предметом опасений в России является географическая близость двух стран, особенно с учетом присутствия китайцев на российском Дальнем Востоке. Коллаж Андрея Седых С китайской стороны какая-либо тревога в отношении России публично высказывается редко. В большинстве статей и дискуссий вы ничего подобного не обнаружите. Несомненно, в Поднебесной существует ощущение, что Москва может в трудную минуту оказаться ненадежным партнером, особенно с учетом опыта 60-х годов прошлого века. В частных беседах некоторые китайские эксперты без обиняков говорили мне, что Россия их беспокоит даже больше, чем Соединенные Штаты. Но таких случаев очень немного. В ведущейся в китайском обществе дискуссии такое мнение звучит очень нечасто, и я бы сказала, что у двух стран есть куда больше общего, чем различий, в представлениях о ситуации в мире и целях США. Во многих российских и китайских комментариях по поводу нового американского «Обзора ядерной политики», которые я проанализировала в своих рабочих материалах, недавно опубликованных Фондом Карнеги и Московским центром Карнеги на английском и русском языках, высказываются сходные мнения по проблемам ПРО, наращивания способности нанесения быстрого глобального удара с использованием стратегических вооружений в неядерном оснащении, размещения ударных вооружений в космосе. Можно даже сказать, что китайско-российские отношения имеют тенденцию выигрывать в том случае, если между США и одной из этих стран возникает напряженность. Напротив, «перезагрузка» российско-американских отношений в случае успеха, возможно, необязательно будет означать позитивное развитие событий для Китая. Он может оказаться в изоляции по целому ряду вопросов. Поэтому, на мой взгляд, часто цитируемое сейчас заявление России и Китая с осуждением планов ПРО, принятое на недавнем саммите Шанхайской организации сотрудничества, скорее продиктовано стремлением Москвы и Пекина успокоить друг друга, чем адресовано внешней аудитории. – В СМИ Россия и Китай были названы главными участниками проходившего в Петербурге экономического форума. До этого мероприятия лидеры двух стран уже провели две встречи и планируют в ближайшем будущем так пообщаться еще дважды. 17 июня председатель КНР Ху Цзиньтао выступил на форуме. Дмитрий Медведев заявил о намерении сторон увеличить к 2020 году российско-китайский товарооборот до 200 миллиардов долларов и отметил, что одной из главных сфер сотрудничества двух стран остается энергетика. Тем не менее предполагаемая кульминация российско-китайских переговоров – подписание соглашения о поставках российского газа в КНР – не состоялась. Сторонам не удалось договориться о цене. Кто больше проигрывает, а кто, может быть, выигрывает от отсутствия этой договоренности? Чего, по-вашему, Китай ждет от России и что Москве необходимо сделать, чтобы поддерживать взаимовыгодные отношения с Пекином? – Относительно Петербургского форума замечу в качестве предисловия: я слушала речь Ху Цзиньтао и прочла ее стенограмму по-китайски, чтобы сравнить с английским переводом. Особо я отметила тот факт, что он использовал такие формулировки, как «хусян цзуньчжун» («взаимное уважение») и «цзити цзюэцэ» («коллективное принятие решений»). Прежде чем перейти к вопросу об энергоносителях, подчеркну также, что, на мой взгляд, заявления, сделанные на самом форуме, выглядят как довольно стандартные официальные высказывания китайского руководства – особенно в том, что касается концепции многополярности. Однако в ходе своих исследований в Китае я также поняла, что когда Пекин говорит о необходимости расширить круг сторон, принимающих решения, он подразумевает не только критику единоличного принятия решений Соединенными Штатами. В том, что касается поставок энергоносителей, Китай также не хочет зависеть от российской силовой политики, которую мы наблюдали на примере Украины и Беларуси. Эта озабоченность сохраняется, причем не только на уровне государства. Когда мы оцениваем происходящее в Китае, необходим более нюансированный подход к вопросу об отношениях между государственными предприятиями и властями. Государство во многом контролирует эти компании, но не во всем. Деятельность госпредприятий все же определяется рыночными механизмами. Поэтому я думаю, китайские промышленники пытаются задать тональность взаимоотношений с Россией уже на их начальном этапе. Возможно, именно в этом причина того, что на экономическом «фронте», по крайней мере в энергетике, дело не движется так быстро, как хотелось бы российской стороне. Тем не менее в целом оценка ситуации, прозвучавшая в выступлении председателя Ху Цзиньтао, представляется мне позитивной, особенно в том, что касается экономической дипломатии. Сегодня именно экономическая дипломатия определяет отношение Китая к России и ко всему миру. Более того, я сказала бы, что Пекин сейчас стремится не к тому, что западные страны называют «демократическим миром», а к «экономическому миру» или «миру на основе взаимозависимости». Согласно такому подходу чем выше ваша взаимозависимость с другими странами в экономике, тем лучше будут и отношения в целом. Речь идет не об «антагонистической игре» или сценарии по принципу «если один выигрывает, то другой проигрывает», поэтому в Китае широкое хождение имеет понятие «выигрышный для всех». Хотя в данном случае говорится не о том, что одни выигрывают, а другие проигрывают, со стороны китайской энергетической отрасли тем не менее, судя по всему, наблюдается стремление воздерживаться от подписания каких бы то ни было соглашений до тех пор, пока не удастся договориться о наиболее выгодных для китайской стороны цене и условиях, особенно с учетом возможных долгосрочных колебаний рынка. – С недавнего времени наблюдается напряженность в связи с реализацией подписанного в 2009 году российско-китайского соглашения о нефтяных поставках. Согласно его условиям российская сторона получила 25 миллиардов долларов в обмен на договоренность о гарантированных поставках нефти китайской компании CNPC в течение 20 лет. С 1 января Роснефть и Транснефть начали откачку нефти. Но китайская компания неожиданно потребовала снижения тарифа за транзит по российской территории и в одностороннем порядке начала платить за получаемую нефть меньше, чем предусмотрено контрактом. Задолженность CNPC, достигшая к концу мая 250 миллионов долларов, в настоящее время почти полностью погашена, но налицо неприятный прецедент. Считаете ли вы, что такие проблемы могут повториться и способны ли они в будущем привести к конфликтам наподобие тех, уже упоминавшихся вами, которые были у России в прошлом с Украиной и Беларусью? Или с Китаем все будет по-другому? И что необходимо предпринять в этой связи? – В китайско-российских отношениях, где превалирует асимметрия, подобные споры даже более вероятны. К примеру, когда у китайцев имеется преимущество, то есть Россия зависит от их продукции, они тверже могут настаивать на своей позиции и своих предпочтениях. И аналогичным образом, когда российская сторона обладает преимуществом из-за зависимости китайцев от ее поставок, это тоже может привести к дисбалансу – вроде того, который существовал в отношениях России с Беларусью и Украиной. Я уже упомянула, что китайцы пытаются с самого начала задать тон, поскольку убеждены, что если они не «продавят» свои интересы, то окажутся в проигрыше, и это, на мой взгляд, нагляднейший пример. Китайцы, особенно если речь идет о соглашении на 20 лет, пытаются избежать прежних исторических ошибок не только в том смысле, что они считают неравноправными многие договоры, которые заключали с ними другие державы на протяжении второй половины XIX и в начале ХХ столетия, но и в том смысле, что, по их мнению, в прошлом они часто оказывались в проигрыше. На основе моих исследований мне кажется, что отличным примером здесь может служить вопрос о границе с Индией – представление о том, что когда Китай не высказывал вслух своей позиции или возражений, другая сторона видела в этом молчаливое согласие и возможность зайти дальше, так сказать, «играть на опережение». Это, говоря об общенациональном уровне. А на уровне отдельных отраслей народного хозяйства китайские компании стремятся обеспечить себе наиболее выгодные позиции, задавая тон с самого начала. Что расходится с прежним, более пассивным подходом китайских акторов, которые чаще всего лишь реагировали на действия другой стороны. Опять же хочу подчеркнуть: их связи с государством не означают, что эти компании не руководствуются собственными интересами, конъюнктурой спроса и предложения. Порой их действия выгодны китайскому правительству, а в других случаях даже идут вразрез с его другими дипломатическими инициативами. – Поскольку Дальний Восток является для России стратегически важным, существуют различные точки зрения на развитие событий в регионе. Некоторые считают: тот факт, что в приграничных с РФ районах Китая живут около 200 миллионов человек, а население российских областей по другую сторону границы составляет всего пять миллионов, несет в себе угрозу для России. Москва согласилась уступить Китаю два, точнее, полтора острова на реке Амур, принадлежность которых оспаривалась не одно десятилетие – в конце 60-х дело даже дошло до вооруженных столкновений. Считаете ли вы это решение оправданным? Можете ли назвать три причины, по которым России не стоит опасаться Китая? – Что касается оправданности решений о передаче тех или иных территорий, то это, на мой взгляд, определяется обстоятельствами, в которых они принимались. Насколько мне известно, решение об уступке территории на российско-китайской границе принималось не под угрозой применения силы или под военным давлением, поэтому оснований считать его неоправданным, по-видимому, не имеется. Но делать вывод, является ли оно оправданным или нет, должны те, кого оно касается. С китайской стороны в последние годы всячески подчеркиваются определяющая роль ООН в выработке международного права и значение этих норм для принятия решений относительно своих внешнеполитических действий самим Китаем. Но даже международное право порой в той или иной стране трактуется по-своему, делаются поправки на внутриполитические условия. Можно утверждать, что в вопросе о границе на реке Амур Китай в последние годы имел более выгодные позиции на переговорах как в экономическом, так и в стратегическом плане, а потому мог настаивать на своей точке зрения. Но опять же я не рассматриваю этот вопрос с позиций 60-х годов. С тех пор регион сильно изменился. То же самое относится и к «наплыву» китайцев через границу. В России идет дискуссия о преимуществах и недостатках присутствия большого числа китайских рабочих в малонаселенном Дальневосточном регионе, и это понятно и естественно. Аналогичные дебаты наблюдаются в Соединенных Штатах и других странах, где есть трудовые мигранты. Что же касается точки зрения китайцев, то, как мне представляется, люди, приезжающие на российский Дальний Восток, руководствуются прежде всего соображениями экономической выгоды. Их не интересуют геополитические последствия собственных действий. В китайских аналитических материалах мне ни разу не попадались разговоры об освоении или приобретении каких-то территорий России, а затем об их присоединении к Китаю. Этот вопрос не обсуждается. Думаю, упомянутые китайские мигранты добиваются успеха и во многом стимулируют развитие трансграничной торговли. Проблема заключается в том, что их общины изолированы от местного населения, а потому между россиянами и китайцами в этом регионе существует определенное недоверие. Но я надеюсь, что помимо развития торговли у китайской миграции будет и другой позитивный результат, пусть и косвенный: российское правительство начнет вкладывать в этот регион, часто воспринимаемый как далекая окраина, больше средств и будет больше о нем заботиться. И, наконец, ситуация на Дальнем Востоке может стать проверкой способности двух народов к взаимовыгодной интеграции в плане культуры, языка и так далее. Китай так или иначе всегда останется соседом России, и, думаю, обеим странам следует облегчать и углублять взаимопонимание, а данный регион в рамках взаимодействия с живущими там китайцами способен послужить для этого площадкой. Окончание - http://military-kz.ucoz.org/news/podnebesnaja_opasnyj_sosed_ili_nadezhnyj_partner_chast_ii/2011-10-13-520 Беседовала Наталия Бубнова, заместитель директора по связям с общественностью Московского центра Карнеги
1 2 3 4 5 Категория: Международные военные новости \| Просмотров: 1306 \| Добавил: Marat \| Рейтинг: 0.0/0